азмышляя о 70-х годах минувшего столетия, мы вспоминаем о материальном измерении жизни тех лет, и наше сознание подкладывает под эти мысли иллюстративный ряд черно-белой хроники из авторского проекта Парфенова «Намедни». На ум приходят анекдоты о Брежневе и дефиците. Редко кто вспомнит о всесоюзных стройках, и о чудовищном решении бросить молодых солдат в пекло Афганистана. И только единицы вспомнят о культурных событиях и идеологических изменениях тех лет – ведь именно эта часть жизни была такой незаметной. Незаметной, и в то же время, судьбоносной – ведь именно тогда произошли необратимые изменения в сознании интеллектуального авангарда общества.

Именно семидесятые годы 20-го века породили новый вид сознания советского человека. Разочарование в советских идеалах и наметившаяся тенденция предпочтения коллективному благу индивидуального, проникли во все сферы жизни. Это был провал государственной идеологии! 50 лет селекционной работы по созданию идеального советского гражданина рухнули, как следствие неспособности государства обеспечить условия его существования. Материальные основы жизни были огромными лишениями и жертвами отвоеваны и построены. И в тот момент, далекий от индустриализации и войны, люди, в основной массе, имели достаточную материальную основу, чтобы испытывать потребность в самореализации. Им не хватало причастности к большому историческому делу, подобному тому, что вело и усмиряло предыдущие поколения. Правящая элита не смогла (или не захотела) ставить эти новые задачи. Момент перехода к реальному социалистическому устройству общественной жизни так и не стал реальностью, оставшись миражем в официальной риторике. Именно тогда в головах советских людей появилось неопределенное «желание странного».

Культура, даже будучи важной частью партийной пропагандисткой машины, была авангардом этого «тихого протеста». Неусыпный контроль идеологического сита сдерживал проникновение «крамолы» и «формализма» как мог, но часто его усилий было не достаточно. Изобразительное искусство постепенно менялось, отказываясь от метода академического соцреализма и чаще обращаясь к экспериментам с формой, содержанием и цветом.
Искусство 1970-х фокусировалось на внутреннем мире человека, поиске его индивидуальности. Это было созерцательное исследование, а не воинствующее противопоставление. Темы, которые затрагивали художники, не были наполнены антисоветским содержанием. Их идеологическое противопоставление выражалось в поиске нового типа сознания человека – свободного, самодостаточного, выделяющегося из «серого» большинства. Это поколение создало новую эстетику, выдвинув чувственное переживание образов на первый план.

Важным направлением поиска места личности, стало обращение к духовности через религию и метафизику. И это стало еще одним из способов со-существования личности и тоталитарной идеологической системы. Особенно заметны были эти аспекты в литературе. Явление, возникшее как реакция на «буржуазный» магический реализм, получило название «химерна проза». К концу семидесятых этот метод был практически утвержден официально, как допустимое «наполнение современного художественного мышления мифологическими образами и символами». Были даже попытки вписать эти изменения в канву соцреализма, как естественный процесс развития творческого выражения, но это, конечно же, было компромиссом.

Так же это явление было сильно в кинематографе – экранизации произведений украинских классических и современных авторов, были наполнены экзистенциальными поисками, условными образами и намеками, требующими ассоциативного восприятия («Тени забытых предков» и «Цвет граната» Сергея Параджанова, «Вавилон ХХ» Ивана Миколайчука и «Белая птица с черной отметиной» Юрия Ильенко).

Художники стали одной из важнейших движущих сил диссидентского движения. «Неофициальные» художники перешли к практически открытой конфронтации с режимом – несанкционированные выставки все чаще стали дразнить идеологические отделы партии и КГБ. Особо рьяных партия высылала из страны, оставшихся лишала многих гражданских прав и создавала для них нечеловеческие условия существования. Достаточно только вспомнить сложные судьбы Сергея Параджанова и Василия Стуса, чтобы понять, как нелегок был путь борца с системой. Впрочем, даже внешне лояльные художники искали новые формы эстетического выражения. Были даже те, кто писал для официальных заказов идеологические полотна, но высказывался искренне в творческих работах.

Выставка «Тихий протест 70-х» – это опыт исследования изобразительного искусства того периода, попытка выделить наиболее важные темы и смыслы, волновавшие художников. Экспозиция построена так, чтобы зритель смог понять предысторию возникновения культуры «семидесятничества» и погрузиться в ее сложный и тонкий мир.
Здесь есть произведения, содержание которых вполне могло стоить авторам общественного положения, а может и свободы. Картина «Ночной арест» Виктора Зарецкого изображает «воронок» транспортирующий семью «врага народа». Коллаж «Памяти отца…» Олега Соколова обозначает дату – «символический» 1937 год. Несмотря на разоблачение «культа личности» и оттепель, упоминать подобные факты было неприемлемым.

Важную часть экспозиции составляют произведения, относящиеся к «суровому стилю» – первому жанру советской живописи, официально допускающему отклонения от методов соцреализма. Этот стиль отходил от «счастливой беззаботности и героического позерства» в сторону бескомпромиссной и беспощадной правды о человеке и его мире. Эти полотна описывают трудовые будни и волю простого, «обычного» человека к реализации в труде.

Отдельно я выделяю работы, относящиеся к «неофициальному» искусству – тому самому, за которое Хрущев на выставке в Манеже назвал художников «пидарасами». Это искусство не допускалось на официальные выставки и попытки художников осуществить своевольный показ своих произведений сурово пресекались, вплоть до уничтожения работ с помощью тяжелой строительной техники. Это необыкновенно нервные произведения создателя «панического реализма» Петра Беленка – любимого художника главного эгоманьяка современности Эдуарда Лимонова. Это тонкие коллажи и абстракции одного из основателей одесского нон-конформизма Олега Соколова – ему приходилось показывать свои работы на неофициальных «квартирных» выставках.

Примечательно, что некоторые из представленных на выставке художников дали начало «творческим династиям», к которым принадлежат некоторые современные актуальные украинские художники. Среди них: Максим Мамсиков, Илья Чичкан, Винни Реунов, Лесь Подервянский и Дмитрий Дюльфан. Причем дети не являются бледными тенями, копирующими отцов (как это часто бывает), а напротив – это яркие самобытные художники, носители идеологии своего поколения. Это лучший пример преемственности идеи свободной творческой реализации, которую несло поколение «семидесятников».

Выставочный проект «Тихий протест 70-х» передает ощущение того, что украинское изобразительное искусство «застойного» времени отнюдь не было пресным и идеологически лояльным, а дышало воздухом перемен и было абсолютно готово соперничать в актуальности с современным искусством.